«Она стояла, прислонившись к дереву, в длинном облачении лунного цвета; ее тяжелая, доходившая до бедер шерстяная шаль жила отдельной жизнью: волновалась, трепетала, махала крылом ветру.
Снежное лицо казалось высеченным из холодного белого мрамора, как у родовитых ирландских женщин: лебединая шея, сочные, хотя и неспокойные губы, лучистые нежно-зеленые глаза. От того, как прекрасны были ее глаза, как хорош был этот профиль за покровом дрожащих ветвей, у меня в душе что-то перевернулось, сжалось от боли и умерло. На меня нахлынула убийственная тоска, какая охватывает мужчин при виде мимолетной красоты, которая вот-вот исчезнет.»

Рэй Брэдбери
Банши

О печальной и жестокой красавице баньши (banshee) в ирландском народе ходит множество легенд. Одни называют ее феей-плакальщицей, что приходит из другого мира скорбеть о лучших сынах Ирландии, когда смерть забирает их. Другие видят в ней злобную ведьму-губительницу, которая убивает запоздалых путников, заплутавших в ее владениях, своим пронзительным и страшным воем. Третьи считают ее призраком безвременно погибшей невинной девы или умершей во время родов женщины, которая обречена доживать отведенный ей земной век в бесплотном обличии. И мало кто уже помнит, кем же она когда-то была на самом деле…

В те далекие незапамятные времена, когда земля была совсем юной и изменчивой, а граница между мирами богов и людей хрупкой и размытой, населял зеленые просторы Ирландии величественный и могучий народ Туата Де Дананн (Tuatha Dé Danann), племя богини Дану (peoples of the goddess Danu). Был этот народ прекрасен, как и подобает только племени богов, силен во владении оружием и искусен во всех ремеслах и науках, а более всего — в тайной магии друидов. Долгие века мудро правили они своей землей, свершая на ней многие великие чудеса, пока однажды не были побеждены и изгнаны с нее прибывшими из-за моря Сынами Миля (Milesians), предками нынешних людей. Тогда изменили свой облик люди Дану, и одни из них ушли прочь с опостылевшей им земли в Иной Мир (Otherworld), что за Западным Морем — Край Живущих (Tír na mBeo), Равнину Счастья (Mag Mell), Землю Вечной Юности (Tír na nÓg) или Яблоневый Остров (Emhain Abhlach), а другие, укутавшись покрывалом чар невидимости, укрылись под землей, в глубине Волшебных Холмов (Sídhe), где до сих пор жива их древняя магия. А люди стали с тех пор звать их самих сидхами или ши (sí) — народом холмов (aes sídhe), а потом и вовсе эльфами (elf) или феями (fairy). Но до того, как истинная природа потаенного народца была позабыта, знали их как Фер Ши (Féar Sídhe) — мужчин из сидхов и Бен Ши (Bean Sídhe) — женщин из сидхов и чтили как истинных богов — подателей жизни, дарующих плодородие земле и хранителей древнего знания, недоступного простым смертным.

Народ Холмов ревностно оберегал свои владения от новых вторженцев, защитив их невидимой преградой, проходить сквозь которую было позволено только им самим и тем избранным смертным, которых они сами изберут и допустят в свой мир. Однако порой завеса приоткрывается — чаще всего это случается на рассвете и на закате, или когда на землю спускается белое марево тумана. И всегда мир сидхов становится открыт в пороговые дни и ночи священного праздника Самайна (Samhain), соединяющего собой светлую и темную половину года. А бывало и такое, что прекрасные обитательницы запредельного мира завлекали земных юношей в свои чертоги дивным пением и заставляли остаться там навечно.

Время исказило черты потаенного народца — то ли он сам озлобился и возненавидел пришедших и на смену людей, то ли глашатаи новой веры — веры Христовой — оклеветали его, заклеймив именем дьявола, и вот теперь бродит меж холмами в ночи страшная и бледная наследница древних богинь — баньши — и плачет, и кричит, и причитает что-то на непонятном людям языке, и ухает совой, и воет голодной волчицей, и вторит то плачу ребенка, то крикам диких гусей, предвещая чью-то смерть своим мучительным и протяжным пением.

Баньши видят в трех различных обликах: как юную и прекрасную деву с заплаканными красными глазами, как величавую зрелую женщину-мать и как оборванную и седую уродливую старуху. Она почти всегда рыжеволоса (хотя порой встречают баньши с волосами цвета крыла ворона) и одета в белое или зеленое или закутана в длинный серый плащ до пят. Говорят, своим обличием и одеянием она схожа с древней многоликой богиней Морриган (Morrígan или Mor-Rioghain) — огненноволосой воительницей, голос которой подобен крику десяти тысяч воинов. Так же, как и Морриган, баньши любит оборачиваться серой вороной и так же, как она порой является глазам людей пугающей Прачкой у Брода (bean nighe, Washer at the Ford), которая стирает окровавленные одежды обреченных на смерть. Зовут ее еще иногда и именем Бадб (Badb), неистовой и спирепой спутницы Морриган, чье имя означает «ворона». Может она также принимать облик ласки или горностая, или даже стать тенью или облаком.

Каждая баньши привязана узами странной любви к одной из древних ирландских семей, за которой она последует даже через океаны. Там она будет оплакивать и возвещать гибель тем, кто дорог ей. Если в этот иг поймать ее, она назовет имя обреченного. Кто-то считает, что в число таких семей входят только пять знаменитых ирландских фамилий — О’Нил, О’Брайан, О’Грэйди, О’Коннор и Кавана (O’Neill, O’Brien, O’Connor, O’Grady и Kavanagh), другие говорят, что баньши-плакальщица сопровождает все семьи, фамилии которых начинаются на О’ или Мак. Когда же смерть приходит к человеку великому или святому, оплакивать его собираются сразу несколько печальных баньши.

Ирландцы зачастую боятся называть деву-баньши ее настоящим именем, страшась, что так ненароком призовут ее. Она носит прозвища Девы Скорби, Прачки на Берегу и Прачки, Стирающей Саваны или Маленькой Прачки Скорби. И, говорят, что даже заунывная музыка ирланских погребальных обрядов произошла от голоса плачущей феи далекого потерянного мира — скорбной баньши.